ПАВСАНИЙ (2 в. н.э.), древнегреческий путешественник и писатель, автор обстоятельного Описания Эллады, или Путешествия по Элладе. О самом авторе известны только те сведения, которые он излагает в своей книге. Из этого источника мы узнаем, что он был уроженцем Лидии в Малой Азии и написал пятую книгу через 217 лет после восстановления Коринфа, т.е. в 174 н.э. Описания состоят из 10 книг, в которых рассматривается практически вся территория Греции: 1 - Аттика, 2 - Коринф, 3 - Лакония, 4 - Мессения, 5 - Элис (1-я часть), 6 - Элис (2-я часть), 7 - Ахайя, 8 - Аркадия, 9 - Беотия, 10 - Фокис и Озолия. Павсаний обычно описывал главную дорогу, ведущую к центру, а затем все дороги, идущие от центра, попутно останавливаясь на достопримечательностях; кратко сообщал о торговле, местном правительстве, интересных объектах (включая храмы, театры, статуи, гробницы, алтари), легендах и связанных с ними событиях. Рассматривая храмы и статуи, Павсаний очень мало сообщает об их художественных особенностях. Он не замечает красот природы, но проявляет большой интерес к именам. Узнав по слухам или другим местным источникам, как зовут того или иного человека, будь то мужчина или женщина, Павсаний не может побороть искушение рассказать об этом в Описаниях. Описания - приятное чтение для каждого любителя античности. Для изучающих античный мир труд Павсания незаменим, но больше всего он полезен для исследователей древних религий, особенно греческой. Ни одна из сторон этой обширной и сложной темы не обойдена вниманием в Описаниях. Впервые труд был издан М.Музурусом в Венеции в 1516. Английский перевод с обстоятельными комментариями подготовлен Дж.Фрезером (Frazer J., первый том вышел в 1898).

II
Ликаон и празднества в честь Зевса Ликейского; их древность; обращение людей в богов и в зверей. Смешивание правды и лжи

1. Ликаон, сын Пеласга, оказался еще более мудрым, чем его отец, в выполнении новых планов. На горе Ликее он выстроил город Ликосуру, Зевсу дал эпитет Ликейского (1) и учредил Ликейские игры. Я поддерживаю мнение, что Панафинеи были учреждены позже Ликейских игр. Этому празднику прежде было имя Афинеи. Панафинеями же (всеафинским праздником), говорят, они стали называться при Фесее, потому что они были отпразднованы всеми афинянами, объединившимися в один город. Что касается состязания в Олимпии, то оно вне пределов моего рассказа; ведь его относят к эпохе, предшествующей человеческому роду, передавая сказание, что там состязались в борьбе Кронос и Зевс и что первыми состязались в беге Куреты. Лично я думаю, что афинский царь Кекропс и Ликаон жили в одно время, но в вопросах религии они были не одинаково мудры. Кекропс первый назвал Зевса Верховным и решил не приносить ему в жертву ничего, что имеет душу, сжигая на его алтаре в виде жертвы местные лепешки, которые и до нашего времени афиняне называют пеланами. Наоборот, Ликаон на алтарь Зевса Ликейского принес человеческого младенца, зарезал его в качестве жертвы и окропил его кровью алтарь. Говорят, что сейчас же после этой жертвы он из человека был обращен в волка. Этот рассказ внушает мне доверие: сказание это издавна сохраняется у аркадян, и самая вероятность говорит в его пользу.

2. Ведь люди того времени за свою справедливость и благочестие были гостями и сотрапезниками богов, и милость со стороны богов проявлялась столь же явно по отношению к ним, если они были людьми хорошими, как и по отношению к совершившим преступление - их гнев, так как ведь боги, которых чтут еще и сейчас, были возведены в это достоинство из числа людей, например, Аристей и критская Бритомартис, Геракл, сын Алкмены, и Амфиарай, сын Оиклеев, а сверх этого, Полидевк и Кастор. Поэтому можно было бы поверить, что и Ликаон обратился в дикое животное и Ниоба, дочь Тантала, стала камнем. В настоящее же время, когда зло возросло до таких огромных размеров и распространилось по всей земле, по всем городам, уже ни один человек больше не делается богом, если не говорить о фальшивых речах, полных лести при обращении к власть имущим (2); и гнев богов постигает преступных поздно или когда они покинут здешний мир.

3. В течение многих веков, в древности происходившее часто, да и теперь изредка встречающееся утратило к себе доверие народа благодаря тому, что люди на основу правды нагромоздили много лжи. Так, например, рассказывают, что со времени Ликаона при жертвоприношении в честь Зевса Ликийского всегда кто-нибудь из человека превращался в волка, но не на всю жизнь: если, ставши волком, он воздерживается от человеческого мяса, то спустя девять лет, говорят, он снова обращался в человека; если же он отведал человеческого мяса, он навсегда остается зверем. Равным образом рассказывают, что и Ниоба на горе Сипиле в летнее время проливает слезы. Слыхал я и многое другое, будто грифы в таких же пятнах, как и леопард, и будто тритоны (3) говорят человеческим голосом; другие же рассказывают, что они умеют еще трубить в просверленные раковины. Любители таких сказок склонны к тем чудесам, о которых они слышат, прибавляют придуманное самими и этою примесью лжи и выдуманного они портят и унижают истину.

Примечания

1 Первоначальное значение Зевса Ликейского было Зевс Подающий свет (латинское lux – свет). Впоследствии, по ассимиляции со словом «ликос» (латинское lupus – волк), его стали чтить в образе волка, может быть, как старинный тотем этого племени.
2 Обычное у Павсания недоброжелательное отношение к римским обычаям. Тут намек на апофеоз римских императоров.
3 Тритоны и в изобразительном искусстве и у поэтов очень часто изображались трубящими в раковины(ср. Плиний, IX, 9).

Наиболее раннее свидетельство того, как мог выглядеть такой шаман, пришло к нам из Франции. Речь идет о знаменитом изображении, известном как «Чародей из Ле-Труа-Фрер», — замечательном рисунке эпохи палеолита на одной из стен пещерной системы, уходящей глубоко под склоны Пиренеев в районе деревушки Монтескье-Авант. Так называемый «Чародей» (фигура, как принято считать, олицетворяющая древнего шамана) представляет собой странное создание: гибрид, в котором сочетаются элементы человека и животного. На рисунке он изображен двигающимся вбок и вверх в позе, похожей на танцевальную. Он стоит на двух вполне человеческих ногах, но при этом наклонился вперед, словно готовясь упасть на четвереньки, как животное, и опереться на передние руки-лапы, похожие на медвежьи. Широкие рога украшают лоб над бородатым антропоморфным лицом, с которого глядят неподвижным взглядом умные глаза, напоминающие совиные. Но в нижней задней части тела ясно различим пышный волчий хвост, откинутый назад и обнажающий фаллос, похожий на львиный.

До пещеры, на стене которой начертан рисунок, можно добраться только ползком, почти по-пластунски, через соединительный туннель длиной 30 или 40 ярдов. Историки культуры (например, Джозеф Кемпбелл) предполагали, что такой затрудненный и неудобный путь к этому месту служил для создания вокруг него мистической и таинственной атмосферы. «Чародей» — фигура действительно необычная и загадочная, и несложно представить себе эту первобытную фреску в роли святая святых древнего палеолитического культа. Рисунок датирован примерно XIII тысячелетием до н. э., что привело культурологов-антропологов, таких как Маргарет Мюррей, к выводу (хотя, возможно, и ошибочному) о том, что он является изображением «одного из первых земных божеств». Другой археолог и антрополог, француз Анри Брей (1877–1961 гг.), который, кстати, первым обнаружил и зарисовал эту наскальную роспись, не соглашался с таким мнением и считал рисунок изображением шамана в образе «териантропа» (идеализированная фигура, сочетающая как животные, так и человеческие характеристики). Позднейшие теоретики считают, что оба мнения неверны, и полагают, что рисунок изображает шамана мадленской культуры, которая существовала в конце последнего великого ледникового периода в Европе, около 10 000 лет до н. э. (точнее, 15 000 — 8 000 гг. до н. э.). Однако существуют и предположения, что эта фигура связана с некой разновидностью охотничьего ритуала, в ходе которого люди принимали характерные черты облика будущей добычи. Связь между человеческим и животным мирами в таком ритуале совершенно очевидна.

Хотя на стене пещеры нет никаких надписей о самом «Чародее» и воплощаемом им охотничьем обычае (до изобретения письменности было еще далеко), похоже, что его фигура в значительной степени создана по образу и подобию волчьей.

Волки, должно быть, сильно воздействовали на воображение первобытных людей — ибо, несмотря на непримиримую вражду, те и другие имели некоторые общие характерные черты. Так же, как и древние люди, волки были животными общественными. Они охотились стаями, повиновались строгим законам лидерства и заботились о молодняке. Те же характеристики свойственны и человеку, поэтому неудивительно, что эта общность явилась первопричиной связи между людьми и волками на уровне восприятия. Представление о такой связи сформировало основу для некоторых древнейших легенд. Существовало, в частности, поверье, что волки могут вырастить покинутых человеческих детей как своих собственных
первоисточник